000338

ся во что-то, и я никак не мог побороть себя, чтоб не попытаться преодолеть

препятствия силою.

– Нет, не могу! – наконец объявил я, нахмурившись, и вынул проводник.

Стратонов взял интубатор и быстро ввел его в рот ребенка; мальчик забил-

ся, вытаращил глаза, дыхание его на секунду остановилось; Стратонов нажал

винтик и ловко вытащил проводник. Послышался характерный дующий шум

дыхания через трубку: ребенок закашлял, стараясь выхаркнуть трубку.

– Нет, разбойник, не выкашляешь! – усмехнулся Стратонов, трепля его

по щеке.

Через пять минут мальчик спокойно спал, дыша ровно и свободно.

Началось тяжелое время. Научиться интубировать было необходимо;

между тем все указания и объяснения нисколько мне не помогали, а мои

предшествовавшие упражнения на фантоме и трупе оказывались очень мало

приложимыми. Только недели через полторы мне в первый раз удалось, на-

конец, ввести трубку в гортань. Но еще долго и после этого, приступая к ин-

тубации, я далеко не был уверен, удастся ли она мне. Иногда случалось, что,

истерзав ребенка и истерзавшись сам, я должен был посылать за ассистен-

том, который и вставлял трубку» (Вересаев, В.В. Записки врача // Повести

и рассказы.– Кишинёв, 1982. – Режим доступа:

Ч VI, С. 29–30).

Задание.

На основании воспоминаний профессора И. А. Кассирского на-

зовите те волевые качества, которыми обладал Валентин Феликсович Вой-

но – Ясенецкий (архиепископ Лука).

«Войно-Ясенецкому было свойственно внутреннее спокойствие. Его

никогда не видели в гневе, вспылившим или просто раздражённым. Голос –

негромкий, глуховатый, он никогда его не повышал. Его многое возмущало,

но он никогда не выходил из себя. Своё негодование выражал спокойным го-

лосом. Не видели его и по-настоящему весёлым, хотя он нередко улыбался

и даже смеялся…

Он работал без устали – днём и ночью. А кроме того, как и в земстве, поми-

мо практической работы, занимался научной. Он никогда не отдыхал – всег-

да чем-то был занят. Даже по дороге к больному, сидя рядом с кучером в пле-

тёной двуколке, заучивал французские слова и фразы, повторял их вслух; та-

ким же способом он изучил и английский язык (немецким владел хорошо).

Периодически, как рассказывали дети Валентина Феликсовича, у него появля-

лось такое сильное переутомление, что он не мог ни писать, ни читать. В этих

случаях переключался на переплётное дело. Все книги в его библиотеке были

переплетены его руками, с большим вкусом и изяществом».