000463

ностей, ко всем без различия он относился с одинаковым вниманием

и любовью [2, 6].

Пациенты видели заботу о них Сергея Сергеевича, всегда с нетер-

пением ждали его появления, понимали и ценили его отношение

к ним. Глубоко проникаясь страданиями других, Корсаков уже одним

видом своим производил на больных неотразимое впечатление. Из-

вестны такие случаи, когда больные с тяжелой депрессией сознава-

лись, что их удержала от самоубийства не столько бдительность ме-

дицинского персонала, сколько боязнь огорчить Сергея Сергеевича.

Пациенты клиники привыкли непринужденно и просто обращаться

к нему за помощью. Каждый человек, не желавший никому другому

открывать своего «Я», с охотой и готовностью открывал все Сергею

Сергеевичу, уверенный в том, что он все поймет, поможет разобраться

в самом себе, поддержит в горе, укажет путь к выходу [15].

Сознание долга и перед больными, и перед учениками

заставляло

его всегда быть впереди, идти навстречу опасности и самому брать-

ся за самую тяжелую работу. Сергей Сергеевич первый шел навстре-

чу опасно возбужденному больному, сам подробно обследовал такого

больного, как бы трудно это ни было. С расстроенною деятельностью

сердца и одышкой за несколько месяцев до смерти он сам мерил тем-

пературу у крайне возбужденного больного эпилепсией, переведенно-

го в его психиатрическую клинику из неврологии [14].

Забота о больных, о том, как бы сделать пребывание их в клинике

приятным, побуждала Корсакова устраивать различного рода спектакли,

музыкальные и увеселительные вечера. По словам очевидцев, эти вече-

ра отличался простотою, живым весельем и семейным характером» [3].

Всех служащих в клинике Сергей Сергеевич старался приучить

к такому обращению с больными. Перед ним больше, чем перед кем-

либо люди боялись показаться с дурной стороны [18].

«Кто из нас, – писал В. П. Сербский, – имевших возможность прихо-

дить в близкое соприкосновение с ним, не испытывал всего обаяния его

нравственной личности? Кто из ближайших его учеников не прибегал

прежде всего к нему во всех своих сомнениях, скорбях и радостях…

Он умел совершать свои благодеяния так деликатно, что в сердцах об-

лагодетельствованных им лиц не оставалось ничего, кроме самой вос-

торженной признательности, иногда переходившей в обожание. Одним

только он приводил своих признательных поклонников чуть не в отча-