000332

50 или от чтения книг и от авторитетов, перед какими кто преклоняется, или вследствие разницы во впечатлениях, зависящей от того, получают ли их души предвзятые и предрасположенные или же души хладнокровные и спо- койные, или по другим причинам. Так что дух человека, смотря по тому, как он расположен у отдельных людей, есть вещь переменчивая, неустойчивая и как бы случайная. Вот почему Гераклит правильно сказал, что люди ищут знаний в малых мирах, а не в большом, или общем, мире. Существуют еще идолы, которые происходят как бы в силу взаимной свя- занности и сообщества людей. Эти идолы мы называем, имея в виду порожда- ющее их общение и сотоварищество людей, идолами площади. Люди объеди- няются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэто- му плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум. Определения и разъяснения, которыми привыкли вооружаться и охранять себя ученые люди, никоим образом не помогают делу. Слова прямо насилуют разум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям. Существуют, наконец, идолы, которые вселились в души людей из раз- ных догматов философии, а также из превратных законов доказательств. Их мы называем идолами театра, ибо мы считаем, что, сколько есть принятых или изобретенных философских систем, столько поставлено и сыграно ко- медий, представляющих вымышленные и искусственные миры. Мы гово- рим это не только о философских системах, которые существуют сейчас или существовали некогда, так как сказки такого рода могли бы быть сложены и составлены во множестве; ведь вообще у весьма различных ошибок бывают почти одни и те же причины. При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности. Однако о каж- дом из этих родов идолов следует более подробно и определенно сказать в от- дельности, дабы предостеречь разум человека (Ф. Бэкон. Сочинения в 2-х т. – М., 1977–1978. – т. 2, с. 18–20.) Текст 2. «Индукцию мы считаем той формой доказательства, которая считается с данными чувств и настигает природу и устремляется к практи- ке, почти смешиваясь с нею. Итак, и самый порядок доказательства оказывается прямо обратным. До сих пор обычно дело велось таким образом, что от чувств и частного сразу воспаряли к наиболее общему, словно от твердой оси, вокруг которой долж- ны вращаться рассуждения, а оттуда выводилось все остальное через сред- ние предложения: путь, конечно, скорый, но крутой и не ведущий к природе, а предрасположенный к спорам и приспособленный для них. У нас же непре- рывно и постепенно устанавливаются аксиомы, чтобы только в последнюю очередь прийти к наиболее общему; и само это наиболее общее получается не в виде бессодержательного понятия, а оказывается хорошо определенным