463

8 ностей, ко всем без различия он относился с одинаковым вниманием и любовью [2, 6]. Пациенты видели заботу о них Сергея Сергеевича, всегда с нетер- пением ждали его появления, понимали и ценили его отношение к ним. Глубоко проникаясь страданиями других, Корсаков уже одним видом своим производил на больных неотразимое впечатление. Из- вестны такие случаи, когда больные с тяжелой депрессией сознава- лись, что их удержала от самоубийства не столько бдительность ме- дицинского персонала, сколько боязнь огорчить Сергея Сергеевича. Пациенты клиники привыкли непринужденно и просто обращаться к нему за помощью. Каждый человек, не желавший никому другому открывать своего «Я», с охотой и готовностью открывал все Сергею Сергеевичу, уверенный в том, что он все поймет, поможет разобраться в самом себе, поддержит в горе, укажет путь к выходу [15]. Сознание долга и перед больными, и перед учениками заставляло его всегда быть впереди, идти навстречу опасности и самому брать- ся за самую тяжелую работу. Сергей Сергеевич первый шел навстре- чу опасно возбужденному больному, сам подробно обследовал такого больного, как бы трудно это ни было. С расстроенною деятельностью сердца и одышкой за несколько месяцев до смерти он сам мерил тем- пературу у крайне возбужденного больного эпилепсией, переведенно- го в его психиатрическую клинику из неврологии [14]. Забота о больных, о том, как бы сделать пребывание их в клинике приятным, побуждала Корсакова устраивать различного рода спектакли, музыкальные и увеселительные вечера. По словам очевидцев, эти вече- ра отличался простотою, живым весельем и семейным характером» [3]. Всех служащих в клинике Сергей Сергеевич старался приучить к такому обращению с больными. Перед ним больше, чем перед кем- либо люди боялись показаться с дурной стороны [18]. «Кто из нас, – писал В. П. Сербский, – имевших возможность прихо- дить в близкое соприкосновение с ним, не испытывал всего обаяния его нравственной личности? Кто из ближайших его учеников не прибегал прежде всего к нему во всех своих сомнениях, скорбях и радостях… Он умел совершать свои благодеяния так деликатно, что в сердцах об- лагодетельствованных им лиц не оставалось ничего, кроме самой вос- торженной признательности, иногда переходившей в обожание. Одним только он приводил своих признательных поклонников чуть не в отча-