000526

100 Л. Толстой. Анна Каренина В конце зимы в доме Щербацких происходил консилиум, долженствовавший решить, в каком положении находится здоровье Кити и что нужно предпринять для восстановления ее ослабева­ ющих сил. Она была больна, и с приближением весны здоровье ее становилось хуже. Домашний доктор давал ей рыбий жир, потом железо, потом лапис, но так как ни то, ни другое, ни третье не помогало и так как он советовал от весны уехать за границу, то приглашен был знаменитый доктор. Знаменитый доктор, не старый еще, весьма красивый мужчина, потребовал осмотра больной. Он с особенным удовольствием, казалось, настаивал на том, что девичья стыдливость есть только остаток варварства и что нет ничего естественнее, как то, чтоб еще не старый мужчи­ на ощупывал молодую обнаженную девушку. Он находил это естественным, потому что делал это каждый день и при этом ничего не чувствовал и не думал, как ему казалось, дурного, и поэтому стыдливость в девушке он считал не только остатком варварства, но и оскорблением себе. Надо было покориться, так как, несмотря на то, что все доктора учились в одной школе, по одним и тем же книгам, знали одну науку, и несмотря на то, что некоторые говорили, что этот знаменитый доктор был дурной доктор, в доме княгини и в ее кругу было признано почему- то, что этот знаменитый доктор один знает что-то особенное и один может спасти Кити. После внимательного осмотра и постукиванья растерянной и ошеломленной от стыда больной зна­ менитый доктор, старательно вымыв свои руки, стоял в гостиной и говорил с князем. Князь хму­ рился, покашливая, слушая доктора. Он, как поживший, не глупый и не больной человек, не ве­ рил в медицину и в душе злился на всю эту комедию, тем более что едва ли не он один вполне понимал причину болезни Кити. «То-то пустобрех», - думал он, применяя в мыслях это название из охотничьего словаря к знаменитому доктору и слушая его болтовню о признаках болезни дочери. Доктор между тем с трудом удерживал выражение презрения к этому старому баричу и с трудом спускался до низменности его понимания. Он понимал, что с стариком говорить не­ чего и что глава в этом доме - мать. Пред нею-то он намеревался рассыпать свой бисер. В это время княгиня вошла в гостиную с домашним доктором. Князь отошел, стараясь не дать заме­ тить, как ему смешна была вся эта комедия. Княгиня была растеряна и не знала, что делать. Она чувствовала себя виноватою пред Кити. - Ну, доктор, решайте нашу судьбу, - сказала княгиня. - Говорите мне всё. - «Есть ли над­ ежда?» - хотела она сказать, но губы ее задрожали, и она не могла выговорить этот вопрос. - Ну что, доктор?.. - Сейчас, княгиня, переговорю с коллегой и тогда буду иметь честь доложить вам свое мнение. - Так нам вас оставить?- Как вам будет угодно. Княгиня, вздохнув, вышла. Когда доктора остались одни, домашний врач робко стал излагать свое мнение, состоящее в том, что есть начало туберкулезного процесса, но... и т. д. Знаменитый доктор слушал его и в середине его речи посмотрел на свои крупные золотые часы. - Так, - сказал он. - Но...Домашний врач замолк почтительно на середине речи - Опреде­ лить, как вы знаете, начало туберкулезного процесса мы не можем; до появления каверн нет ничего определенного. Но подозревать мы можем. И указания есть: дурное питание, нервное возбуждение и прочее. Вопрос стоит так: при подозрении туберкулезного процесса что нужно сделать, чтобы поддержать питание? - Но, ведь вы знаете, тут всегда скрываются нравственные, духовные причины, - с тонкою улыбкой позволил себе вставить домашний доктор. - Да, это само собой разумеется, - отвечал знаменитый доктор, опять взглянув на часы. - Ви­ новат; что, поставлен ли Яузский мост или надо все еще кругом объезжать? - спросил он. - А! поставлен. Да, ну так я в двадцать минут могу быть. Так мы говорили, что вопрос так поставлен: