000656

148 ничего не сделал, даже пульс не успел пощупать, но больной уже легче, исчезло выражение враждебности и отчуждения. Каневский тщательно обследует её, задаёт вопросы, и как будто невзначай, подчёркивает мелкие детали, которые имеют положительное значение. «Стало быть, зуд стал поменьше? Отлично! И стул был! Хорошо!». Обращаясь ко мне, он говорит: «Экстрасистол сегодня определённо меньше, да и давление хорошее». Я понимаю, что всё это не имеет решающего значения, но больной становится легче. Самое главное, Виктор Абрамович не обманывает её – она и сама ощущает перебои и знает, что сегодня их меньше. В заключение он говорит: «Голубушка, конечно, положение трудное, но всё-таки сдаваться мы с вами не будем. Кое-что в лечении надо будет изменить, а там посмотрим. К сожалению, быстрых успехов ждать не приходится, но безнадёжным ваш случай никак не назовешь». Тут же он делает соответствующие распоряжения, кратко объясняя нам, молодым врачам, механизм действия новых лекарств (а в действительности незаметно посвящая больную в свои планы и тем показывая ей, что он не обескуражен и знает, что делать дальше), и не только она, но и я приободряемся и готовы к дальнейшим трудностям. Больные на соседних койках с обожанием и верой смотрят на моего учителя, и я начинаю понимать, что, для того чтобы стать настоящим доктором, мало вызубрить симптомы болезней и дозировку лекарств, надо уметь общаться с больным человеком... [19, с. 3 – 4]. Задание 2. Иллюстрацией к какому латинскому изречению может служить следующая выдержка из книги В.В. Кованова «Призвание», рассказывающая о работе автора фронтовым хирургом в годы Великой Отечественной войны? В итоге зимней кампании, к концу марта 1943 года уже на всём необъятном фронте от Черного до Баренцева моря обозначилось резкое изменение обстановки в пользу Советской Армии. Понеся колоссальные потери, противник откатывался на запад. На нашем, южном, участке линия фронта проходила тогда в районе Лисичанск – Таганрог. Весна в том году наступила рано. В марте дороги уже развезло – ни проехать, ни пройти. А у нас скопилось более 300 тяжелораненых. Вывезти их никак не удавалось – машины, не доходя до госпиталя, застревали. Мы оказались как на острове, отрезанные от продовольственных баз и фронтовых госпиталей. Через связных посылали тревожные сигналы в тыловые учреждения армии и фронта. Однако результатов не было.